Создание современной системы шпионажа в Японии.

Начиная с 1638 г. Япония официальным указом сёгуна была закрыта для всех иностранцев и сама абсолютно не интересовалась внешним миром. Неудивительно, что к середине XIX в. японцы имели весьма смутное представление о зарубежных державах. Кроме того, 250-летний мирный период правления Токугава, несмотря на разветвленную систему мэцукэ, отнюдь не способствовал сохранению и развитию традиций шпионажа. Многие школы ниндзюцу просто исчезли за это время, не говоря уже о том, что технический арсенал искусства «невидимок» безнадежно устарел: средневековые ниндзя не умели пользоваться радио, водить машины, говорить на иностранных языках и т. д. Лишь немногие специалисты из аппарата мэцукэ или охраны императора еще могли поделиться своими познаниями в области ниндзюцу. Однако эти традиции в то время рассматривались как проявление «варварского» наследия эпохи феодализма, и новые военные ориентировались исключительно на достижения западной военной мысли.

   Япония почти не имела опыта ведения широкомасштабного международного шпионажа, который был столь необходим ей в борьбе с западными державами. Известно, что японцы посылали своих агентов в Корею и Китай, но в новых условиях это не могло удовлетворить все потребности нарождающегося капиталистического хищника. Требовалось создать новую шпионскую организацию, которая смогла бы снабжать японских правителей, военных и заинтересованных капиталистических магнатов точной и полной информацией о положении дел в многочисленных зарубежных государствах.

   О становлении современной японской системы шпионажа к настоящему моменту написано немало. Одним из первых ее исследованием занялся известный политический деятель фашистской Германии Рудольф Гесс. Историю японского шпионажа он начинает с многочисленных дипломатических и торговых миссий в Европу и Америку. Эти миссии собирали детальные данные обо всех странах, выведывали экономические и промышленные секреты. Для учебы в Европу засылались квалифицированные специалисты, которых как «лопухов» допускали на важнейшие заводы, в конструкторские бюро. Гесс отмечал, что японцы стремились добыть любые ценные сведения в любой области: военной, политической, экономической и даже культурной, включая данные о привычках и наклонностях крупных армейских чинов или лиц, играющих важную роль в оборонной индустрии возможных противников.

   Шпионаж всегда был призванием японцев, подчеркивал он. В течение ряда поколений японцы шпионили друг за другом: сосед за соседом, братом за братом. Власти широко использовали как профессиональных агентов, так и добровольных осведомителей. В результате шпионаж настолько вошел в плоть и кровь японцев, что они занимаются им при всякой возможности, особенно находясь за границей. Отсюда Гесс сделал вывод, что любой японский турист или командировочный является потенциальным шпионом.

   Эти наблюдения Гесса делают понятным, почему при организации своей системы шпионажа японцы обратились именно к германской системе тотального шпионажа Вильгельма Штибера, шефа военной разведки канцлера Бисмарка.

   Вильгельм Штибер родился в мае 1818 г. в Саксонии в семье мелкого служащего. Намереваясь сделать из него священника, отец отправил сына изучать богословие в Берлин, но тот очень скоро забросил религиозные занятия и занялся юриспруденцией. На этом поприще молодой человек сумел сделать замечательную карьеру и вскоре стал одним из лучших берлинских адвокатов. Редактируя «Полицейский журнал» и будучи тайным агентом-провокатором, Штибер мог заблаговременно знакомиться с уликами против своих клиентов и выигрывал процесс за процессом. Но Штибер был честолюбив, карьера адвоката его не удовлетворяла. Он стремился к более высоким постам. Благодаря острому уму, умению использовать любую возможность, в 1850 г. он был назначен комиссаром полиции и вновь преуспел в работе.

   После отстранения от власти кайзера Фридриха Вильгельма Штибер временно покидает Германию и перебирается в Санкт-Петербург, где содействует реорганизации русской разведки и одновременно собирает разведданные для немецкой разведки.

   Работа Штибера получила высокую оценку начальства, и в 1863 г. он был представлен канцлеру Пруссии Бисмарку, который вынашивал планы превращения Пруссии в сильнейшее государство Европы и обеспечения ее господствующего положения. Первым шагом на пути к этой цели должен был стать разгром Австрии. Придавая огромное значение предварительной разведывательной работе, Бисмарк поручил это дело Штиберу. Такого случая талантливый шпион ждал давно и выполнил задание с блеском. На основании его отчета военное руководство Пруссии разработало план военных действий, которые завершились полным разгромом австрийцев в сражении при Садовой.

   В период подготовки к кампании против Австрии Штибер создал совершенно новую отрасль тайной полиции, которая стала предшественницей современной внешней разведки. Одновременно служба Штибера выполняла и функции контрразведки.

   При подготовке вторжения прусской армии во Францию в 1870 г. Штибер буквально наводнил эту страну своими агентами. Было учтено все: количество скота на фермах, сбережения сельских и городских общин, места нахождения складов оружия и боеприпасов, протяженность дорог, наличие транспортных средств и укреплений, дислокация войск, фамилии офицеров, их привычки и склонности и т. д. От внимательных глаз и ушей Штибера не ускользнуло ничего.

   По окончании франко-прусской войны Штибер приступил к созданию новой широко разветвленной заграничной шпионской сети. В качестве своих агентов он использовал буфетчиков, официанток, горничных, служащих в иностранных отелях, рабочих, бродячих немецких музыкантов, парикмахеров, женщин легкого поведения и даже аристократок. Вся Европа была опутана этой гигантской сетью осведомителей. Да и в самой Пруссии тайная полиция была вездесущей.

   Вскоре доктрина тотального шпионажа, сформулированная Штибером, получила широкое распространение во всем мире. От прусских офицеров, помогавших Японии создавать собственную регулярную армию, узнали о ее существовании японцы и направили к Штиберу для консультаций особую делегацию. Штибер был хорошим учителем и познакомил японцев со своей доктриной в деталях, ну а те, в свою очередь, оказались прекрасными учениками и вскоре смогли продемонстрировать «учителю» результаты выученных уроков.

   Во всю ширь японский шпионаж развернулся накануне и во время Русско-японской войны 1904–1905 гг. Япония готовилась к войне тщательнейшим образом. Японские шпионы наводнили Приморье, Маньчжурию, Северный Китай и Монголию. Группа офицеров Генштаба под видом инженеров работала на постройке Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД). Там же были сконцентрированы большие группы тайных агентов из числа завербованных китайцев, маньчжуров и корейцев, работавших на строительстве.

Конные разведчики японской армии в Маньчжурии

Многие японские агенты, офицеры Генерального штаба, «специализировались» в качестве содержателей публичных домов и курилен опиума. Причем «японские» улицы таких городов, как Владивосток, Никольск и других, почти сплошь состояли из публичных домов. Шпионы скрывались под видом проституток и сутенеров. Они не гнались за деньгами, но вылавливали из портфелей и карманов посетителей важнейшие документы.

   Одной из самых распространенных среди японских разведчиков была профессия фотографа. Из «фотографов» особенно прославился некий Нарита, который занимался шпионажем во Владивостоке. Нарита специализировался на групповых снимках военнослужащих и брал меньше, чем другие. Поэтому желающих сниматься у него всегда было хоть отбавляй. Недели за две до начала войны он исчез из города, имея в багаже точнейшие сведения об офицерском составе гарнизона, задокументированные фотографиями и автографами незадачливых офицеров!

   Нередко японские шпионы скрывались под обличьем приказчиков магазинов, парикмахеров, лакеев, кучеров, коммивояжеров, точильщиков ножей, скупщиков старья… Особенно успешно орудовали «домашние брадобреи» на службе российских чиновников, генералов и дипломатов. В домашней обстановке они преспокойно переписывали и перефотографировали секретные документы, нередко хранившиеся совершенно небрежно.

   За какую только работу не брались японские шпионы! Известно, что подрядчиком по очистке нечистот в Порт-Артуре был помощник начальника 3-й японской армии! Частые поездки по городу этого «подрядчика», обычно сидевшего на ассенизационной бочке, оказались весьма полезными для японского командования. Когда 3-я японская армия генерала Ноги напала на Порт-Артур, ее офицеры были прекрасно осведомлены о каждом уголке крепости, включая расстановку кораблей на рейде, местонахождение мощных прожекторов, предназначенных для ослепления противника, и т. д.

   Японцы располагали большим количеством шпионов, в совершенстве владевших русским языком. Для их подготовки перед началом русско-японской войны в ряде японских университетов были открыты кафедры русского языка и литературы.

   Разведкой у японцев занимались: особое отделение Генерального штаба, отдел разведки военно-морского ведомства, информационная служба министерства иностранных дел, а также различные националистические «тайные» общества.

   Эти «тайные» общества были типично японским новшеством. Все они исповедовали идеи превращения Японии в гегемона на Востоке и божественного происхождения японского народа. Формально они не были тайными, скрывалась лишь их причастность к шпионажу. Так, уже в 1879 г. было создано общество «Гэнъёся» – «Общество черного океана». «Гэнъёся» открыто пропагандировало идеи захвата Китая, Кореи, российского Дальнего Востока и тайно вело шпионаж против России.

   Создание «Гэнъёся» положило начало организации других националистических обществ, внешне имевших различные предназначения, но втайне ставивших одну-единственную цель – выявлять уязвимые места у китайцев и русских, вести подрывную и разведывательную работу на их территории, готовить почву для японского вторжения.

   В 1898 г. два небольших общества, возникших вскоре после «Гэнъёся», объединились и образовали Восточноазиатское общество единой культуры. Официально его целями были выработка и распространение единой системы письменности для японо-китайского сближения. Деятельность этого общества ограничивалась территорией Китая.

   В Шанхае японцы основали школу, известную как колледж Тун Вэня. Она готовила своих слушателей для работы в качестве тайных агентов в Восточной Азии. К 1908 г. колледж закончили 272 человека, которые затем были направлены на работу в Китай, Бирму, Индию и на Филиппины. Колледж продолжал свою бурную деятельность до самой капитуляции Японии в 1945 г.

   Самым значительным из всех японских националистических обществ было Кокурюкай – «Общество черного дракона», основанное в 1901 г. Утидой Рёхэем. «Черный дракон» – это японское название реки Амур. В самом названии этой организации содержался намек на его главную цель – вытеснить русских за Амур. Вся деятельность Кокурюкай была направлена на войну с Россией, цель его работы заключалась в обеспечении успеха японской армии при помощи своих шпионских сетей. Все создатели Кокурюкай имели опыт шпионажа в Азии. К 1944 г. Кокурюкай насчитывало свыше 10 000 членов. Его деятельность охватывала такие отдаленные друг от друга районы, как Россия, Северная Африка, США и Латинская Америка. Как и другие подобные организации, общество Кокурюкай имело ряд собственных учреждений. Так, в Токио ему принадлежали две школы, где проводилось обучение шпионажу. Подобная же школа существовала в Осаке.

   Формально японские националистические общества – Гэнъёся, Кокурюкай и другие – были негосударственными организациями и не зависели друг от друга. На деле же все они имели тесные связи с правительством и между собой и проводили единую политику, направленную на установление господства Японии в Азии, а затем во всем мире. Они оказывали постоянное сильное влияние на сторонников агрессивного курса в Японии, помогали тем, кто сочувствовал их целям занять высокие посты в правительстве и армии, устраняли их противников – политически или физически.

   Своих членов националистические общества вербовали среди представителей различных социальных слоев. Например, членом Кокурюкай был премьер-министр Хирота. Основным требованием к членам была беззаветная верность. Именно замечательная преданность членов привела к тому, что деятельность этих организаций за пределами Японии стала весьма значительной и опасной для других стран, в первую очередь для России. Агентам не обещали никаких наград, да они и не рассчитывали на это, считая, что их наградят боги. В националистические общества входили многие военнослужащие, работники официальной службы разведки. В свою очередь, националистические общества отдали разведке многих своих лучших агентов.

   Все агенты националистических обществ проходили курс обучения в специальных школах, где они изучали иностранные языки, методы конспиративной работы, а также дзюдзюцу. Возможно, некоторые из них осваивали определенные приемы и из арсенала ниндзя.

   С началом русско-японской войны большинство японских агентов покинули вражескую территорию, и с этого момента основной ударной силой японского шпионажа стали наскоро обученные китайцы, монголы и корейцы. Это сильно снизило качество работы, но в условиях использования колоссального количества агентов и почти полного попустительства русской контрразведки все равно обеспечило японскую армию необходимыми данными.

   Разведка внесла огромный вклад в победу Японии в русско-японской войне. Например, французский корреспондент Людовик Нодо так оценивал деятельность японских шпионов: «Если бы меня после моего 10-месячного пребывания в Маньчжурии спросили, чем объясняю я… тот успех, который японцы одержали над русскими, то я ответил бы: японцы знали, а русские не знали».

   По оценкам специалистов, ни в одной из предыдущих войн шпионаж не применялся в столь широких масштабах, как в Русско-японской войне 1904–1905 гг. В 1904 г. на разведывательную деятельность против России японцы истратили более 10# всех средств, ассигнованных на войну. В результате японцы постоянно на шаг опережали русские войска. Например, о готовящемся кавалерийском рейде на Инькоу генерала Мищенко штаб фельдмаршала Оямы был осведомлен по крайней мере за две недели до того, как об этом узнали русские части, которые должны были принять участие в налете.

   Хотя японский шпионаж в период русско-японской войны и по размаху, и по организации сильно отличался от старинного ниндзюцу, анализ методов добывания сведений, которыми пользовались рядовые японские агенты, показывает, что в ряде случаев они использовали традиционные уловки ниндзя. Приведем несколько примеров.

   В одно селение, где был расквартирован Н-ский полк, пришел фокусник-китаец, который оказался замечательным мастером своего дела. Его выступление немало потешило солдат и офицеров, и они щедро одарили его деньгами. Однако фокусник попросил еще написать ему рекомендацию и заверить ее полковой печатью, чтобы ему было легче пройти в расположение других военных частей. Просьба китайца была удовлетворена. Постепенно он переходил из одного селения в другое, где стояли воинские части, и в каждой после представления получал рекомендации с печатями. В результате этого «турне» японский шпион собрал документальные данные о расположении ряда частей русской армии, скрепленные полковыми печатями…

   Для передачи сообщений японские шпионы применяли следующую уловку. Нарядившись уличным торговцем, агент нес в корзине товары различных цветов. Каждый цвет обозначал определенный род войск, а мелкие предметы – различные виды оружия: трубки – тяжелую артиллерию, папиросы – полевые пушки. Количество предметов точно соответствовало количеству того или иного вооружения на данном участке фронта. Кроме того, на товарах мельчайшими иероглифами делались записи, которые по отдельности ничего не значили, но собранные воедино составляли шпионское донесение.

   Основную проблему передачи информации через линию фронта японские шпионы решали вполне традиционным способом – при помощи сигнальных огней, флажков, солнечных зайчиков. В принципе все эти методы были прекрасно известны средневековым ниндзя. Большинство из них описаны, например, в «Сёнинки». Однако мы точно не знаем, обучали ли им своих агентов – по большей части китайцев, корейцев и маньчжуров – японские инструктора, и если да, то откуда сами они почерпнули эти знания, или же это было просто проявлением находчивости китайских осведомителей.

   Никаких точных данных о задействовании в шпионаже ниндзя, натренированных по старинной методике, пока не найдено. Однако в истории японского шпионажа 20 – 40-х гг. XX в. встречается по крайней мере одна фигура, весь образ действий которой наводит на мысль о знакомстве с методами ниндзюцу. Речь идет о генерале Доихара Кэндзи (1883–1948), который сначала был руководителем японского шпионажа в Китае и Маньчжурии, потом был назначен начальником всей системы японского военного шпионажа, в 1938–1940 гг. командовал Квантунской армией, в 1940–1943 гг. состоял высшим военным советником при императоре Хирохито, в 1944–1945 гг. командовал японской группировкой в Сингапуре. После войны Доихара был приговорен к повешению за распространение наркотиков в Маньчжурии и зверства.

   Доихара Кэндзи был фигурой чрезвычайно таинственной. Это был человек маленького роста, склонный к полноте, носивший усики «а-ля Чарли Чаплин» и в совершенстве владевший фехтованием мечом. По свидетельству сотрудников, он был в состоянии в весьма короткий срок похудеть или пополнеть на 10 кг и умел столь изумительно преобразиться, что даже ближайшие коллеги не могли его опознать. При этом Доихара обладал фантастическими лингвистическими способностями, в совершенстве владел 9 европейскими языками и 4 китайскими диалектами. На всех он говорил без малейшего акцента.

   Как Доихара попал в японскую разведку, точно не известно. По одной легенде, он якобы послал одному из японских принцев фотографии своей сестры, которая была замечательной красавицей, в обнаженном виде, сделал ее наложницей принца и через нее получил назначение на шпионскую работу в Китай в качестве помощника военного атташе в чине майора.

   В Китае Доихара завертелся как белка в колесе. Он стремился к практической реализации идеала «Азия для японцев», а для этого использовал весь спектр возможных тайных приемов: саботаж, подкуп, убийства, диверсии, развращение. По утверждению одного высокопоставленного китайского чиновника, «Доихара имел среди китайцев знакомых больше, чем любой китаец, занятый самой активной политической деятельностью».

   Доихара вступил в сговор с влиятельной политической группировкой Аньфу в расчете на ее поддержку в покорении Китая. Однако его ставка оказалась битой: возмущенный предательством и продажностью руководителей, китайский народ поднялся против правительства, а восставшие студенты осадили президентский дворец, где укрылся главный пособник японцев – президент Сюй. Сюй был страшно напуган, так как боялся, что студенты убьют его, но никто не мог ему помочь. В этой ситуации только Доихара сохранил спокойствие и способность соображать. Он решил спасти Сюя, чтобы еще больше усилить свое влияние на китайское руководство, а для этого воспользовался классическим методом ниндзя, имеющим колоритное название – какурэмино-но дзюцу – «уловка плаща-невидимки».

   Доихара спрятал Сюя в большую плетеную корзину, забросал его грязным бельем, завязал крышку, приказал двум слугам нести корзину за собой и направился прямо навстречу разъяренным студентам. Подойдя к ним, он поднял руку для привлечения внимания. При виде его невозмутимого лица толпа замолчала.

   – Если вы ищете президента Сюя, – крикнул он так громко, чтобы слышали все, – боюсь, вам не повезет! Я только что обошел весь дворец, но его нигде нет. А ну-ка, ребята, дайте пройти этим людям! Если у вас восстание, это еще не причина, чтобы белье не стирать!

   Его улыбка и несоответствие бельевой корзины всему происходящему подействовали на толпу. Студенты со смехом расступились, и носильщики беспрепятственно вынесли корзину из дворца, после чего Сюй укрылся в японском посольстве.

   Немало усилий Доихара приложил для установления контроля над Маньчжурией, которую японцы намеревались использовать в качестве плацдарма при завоевании Северного Китая. Однако в Маньчжурии имелся сильный и решительный руководитель – маршал Чжан Цзолин. В этой ситуации было принято решение о его физическом устранении. 4 июня 1928 г. киллеры Доихары организовали взрыв поезда Чжан Цзолина, при котором маршал был убит.

   После устранения Чжан Цзолина перед Доихарой встала проблема организации буферного марионеточного государства в Маньчжурии для прикрытия действий японской военщины. Для этого на трон нужно было посадить последнего маньчжурского императора Генри Пу И. Однако безвольный, робкий Пу И на сей раз наотрез отказался сотрудничать с японцами. Убить его так же, как Чжан Цзолина, Доихара не мог, так как это сразу бы обнажило японские агрессивные планы. Оставалось только каким-то способом заставить Пу И изменить решение. Что только не делали для этого Доихара и его ближайшая помощница – некая Кавадзима Ёсико, гениальная шпионка и, по некоторым сведениям, 10-я дочь принца Су из маньчжурской династии. Ни женские чары Ёсико, ни бомбы, подложенные в кровать Пу И, на него впечатления не произвели. Но в конце концов Ёсико сумела нащупать слабину: принц жутко боялся змей и испытывал к ним отвращение. Когда он увидел на своей постели гадюку, это произвело на него такое впечатление, что он тут же принял предложение Доихары.

   Весь этот эпизод с поиском «ключика» к Пу И не может не напомнить известное учение ниндзя годзё гоёку-но дзюцу – «метод использования пяти слабостей (годзё) и пяти желаний (гоёку) для манипулирования противником». Нужно отметить, что случай с Пу И не был чем-то особенным или выдающимся в практике Доихары. Напротив, он является типичным образцом его работы. Точно таким же образом Доихара подбирал «ключи» к другим нужным ему людям. Вот, например, как он завербовал чиновника Центрального банка Китая Хуан Шэня.

   …С завершением маньчжурского инцидента Доихара перенес свое внимание на северные провинции Китая. Первым делом он стал искать нужных ему людей среди лиц, занимавших высокие посты. Одним из них и был Хуан Шэнь, с которым японский шпион решил познакомиться лично.

   Но как подойти к высокопоставленному китайцу? Как добиться его доверия? Как проникнуть в потаенные мысли? Осведомители Доихары сообщили, что Шэнь – большой любитель золотых рыбок. «Вот и повод для знакомства!» – решил японец. За несколько дней он выучил названия и особенности 600 различных видов золотых рыбок, и поэтому, когда он «случайно» повстречался с Шэнем у пруда с золотыми рыбками неподалеку от храма «Небесный алтарь», ему было о чем поговорить с «подопечным». Разговор о рыбках стал поводом для знакомства: Доихара представился финансистом и покровителем изящных искусств Ито Сомо. После знакомства «Ито» и Хуан Шэнь стали встречаться у храма чуть ли не каждый день и постепенно стали лучшими друзьями. Однажды после разговора о привычках одного из видов рыб Хуан Шэнь признался, что у него есть еще одна страсть – женщины. Но, к несчастью, он испытывает финансовые затруднения и не может позволить себе в должной степени отдаться этому увлечению. Через день или два Хуан Шэнь получил подарок в 200 000 китайских долларов. Он удивился и поначалу отказался принять его, но Сома успокоил чиновника, да и соблазн был велик. Короче, Хуан Шэнь не устоял и попал на удочку Доихары. Через некоторое время он передал японцам план нападения на японскую речную флотилию, стоявшую на якоре в Ханькоу…

   Японский шпионаж накануне Второй мировой войны носил поистине тотальный характер. Японские агенты проникали во все страны, выведывали все тайны, готовясь к вступлению в войну за мировое господство. Подлинным триумфом японского шпионажа стало уничтожение американского флота на его базе в Перл-Харборе 7 декабря 1941 г.

   Во время боев в джунглях Индонезии и Индокитая японцы активно использовали специальные мобильные диверсионные группы, подготовленные к действиям во вражеском тылу, способные выживать в тяжелейших условиях. Уже через много лет после окончания войны эти группы произвели настоящий фурор: в периодической печати разных стран сообщалось, что они «продолжают выполнять неотмененные приказы своих начальников, полученные во время войны, ведя боевые действия». Особенно примечателен случай с лейтенантом Онода Хироо, который в течение 30 лет после капитуляции Японии вместе с несколькими подчиненными скрывался в джунглях филиппинского острова Лубанг, продолжая вести партизанскую войну. Когда Онода был обнаружен и разоружен, он рассказал о той специальной подготовке, которую прошел в диверсионной школе, с 1944 г. находившейся в местечке Футамата: «Наша подготовка сильно отличалась от той, которую мы получили в офицерском училище. Там нас учили ни о чем не думать и лишь вести свои подразделения в бой, будучи готовыми умереть, если это необходимо. Единственной целью было атаковать силы противника и убить как можно больше врагов до того, как убьют тебя. В Футамата, однако, мы научились тому, что целью является остаться в живых и продолжать бой в качестве партизан как можно дольше, даже если это повлечет за собой такую ситуацию, которая в нормальных условиях рассматривалась бы как позор… Нас учили, что разрешается даже сдаваться в плен. Нам объясняли, что, став пленниками, мы должны давать врагам ложную информацию. На самом деле, мог наступить даже такой момент, когда мы сами должны будем позволить нашим врагам захватить нас… Практически никто не должен был знать о нашей службе нашей стране – такова была судьба тех, кто вел тайную войну».

   Аналогичная картина наблюдалась в начале 80-х гг. на Соломоновых островах. На острове Велья-Лавелья, по словам местных жителей, еще скрывались японские спецназовцы, не знавшие о давнем окончании войны. Министерством здравоохранения и социального обеспечения Японии была даже организована экспедиция для их отыскания.

   Подготовка этих подразделений не может не вызвать восхищения. Причем речь идет не столько о физической натренированности, сколько о невероятной психической закалке. Ведь просидеть в джунглях 30 лет в полном отрыве от внешнего мира и не сойти с ума – вовсе не шутка.

   Система подготовки японских диверсантов вызывает большой интерес у исследователей ниндзюцу. Школа в Футамата была филиалом центральной разведывательной школы Накано гакко (помимо «Школы в Накано», подготовкой разведчиков и диверсантов занимались также такие заведения, как Токуко – Особая высшая школа – и Бактериологический научно-исследовательский центр). По утверждению Кимуры Бумпэя, автора обстоятельного исследования системы подготовки японских диверсантов «Кёфу-но киндай борякусэн», опубликованного в 1957 г., в Накано гакко курсанты практически овладевали самыми разными методами и уловками ниндзя, но упор делался на традиционную психическую закалку.

   Планам милитаристов не было суждено осуществиться. В войне Япония потерпела полное поражение. После капитуляции деятельность всех националистических обществ была запрещена, многие их руководители, вместе с рядом работников официальных разведорганов, оказались на скамье подсудимых по обвинению в преступлениях против человечества. По новой конституции Страна восходящего солнца отказалась от вооружений и создания армии. Однако японская разведка не сгинула бесследно. Многие специалисты получили приглашение на службу в ЦРУ. Авторы некоторых работ по ниндзя предполагают, что в их числе было и несколько мастеров ниндзюцу. Туда же были вывезены архивы японских разведорганов…

Ниндзямания в Японии.

В то время как японское правительство было озабочено созданием эффективных разведорганов, массовое сознание японцев оказалось в плену у очаровательного образа «ночных невидимок» ниндзя.

   С конца позапрошлого века в Осаке существовало частное издательство «Татикава бунко». Оно специализировалось на дешевой развлекательной литературе – рассказах о похождениях самураев, знаменитых монахов, разбойников и т. д. Душой всего предприятия был старый профессиональный рассказчик Тамада Гёкусюсай, знавший тысячи занимательных сюжетов и обладавший выдающимся красноречием. Фактически издатели просто переносили на бумагу его замечательные рассказы. Первой книгой «Татикава бунко» стала книга «Дзэнский наставник на отдыхе», вышедшая в самом начале XX в. За ней последовали «Золотые ворота Мито», «Ивами Дзютаро», «Окубо Хикодзаэмон» и др. Эти книги пользовались большой популярностью, но постепенно объем продаж издательства стал падать. Требовалось найти нового героя, способного привлечь публику. И тут Тамаде вспомнились предания о знаменитых воинах Санады Юкимуры. В некоторых сказаниях упоминался ниндзя, который был прыгуч, словно обезьяна, и совершал невероятные проделки. Ну, чем не герой?! Но как его назвать? Феноменальная память Тамады напомнила ему, что на острове Кюсю у подножия горы Исидзути есть мост Сарутоби-хаси. Вот и имя для героя, ведь «Сарутоби» значит «прыгающая обезьяна». По замыслу создателей образа это должен был быть отважный воин, умный и преданный, короче, классический герой. По ходу дела он будет расправляться с отступниками, нарушившими заповеди ниндзя. Их подобрали из все тех же героев устных сказаний: Исикава Гоэмон, Ники Дандзо, Дзирая и другие. Так появилась на свет книга «Мастер ниндзюцу Сарутоби Саскэ». Она имела колоссальный успех. Тираж был раскуплен в мгновение ока. Жителям Осаки пришлись по душе деяния ниндзя-героя, защищавшего их родной город от врагов. К тому же книга была написана добротным языком и с немалой толикой юмора. Увидев такой успех «Сарутоби Саскэ», редакция «Татикава бунко» решила продолжать в том же духе. Так появились на свет десятки повестей о легендарных «невидимках»: «Сарутоби Котаро», «Маленький тэнгу Сарутоби», «Маленький тэнгу Санада», «Большие деяния ниндзюцу», «Ниндзюцу: буря в Эдо», «Маленький тэнгу Киритаро», «Дзинцу Котаро», «Ниндзюцу: сто обезглавленных», «Маленький тэнгу Касумигакурэ», «Похвальное ниндзюцу Саскэ», «Состязание в ниндзюцу», «Три героя ниндзюцу», «Ниндзюцу: Гэндзо из Набари», «Момоти Мицуёмару», «Четыре небесных царя ниндзюцу», «Мастера ниндзюцу в сборе», «Ниндзюцу: Кумогакурэ Рютаро», «Саруватари Торатаро», «Синдо Хэбимару», «Сиратацу Мондзюмару», «Момоти Хатиро», «Ниндзюцу: Фума Рютаро», «Муракумо Рютаро», «Тацумаки Кумохира», «Киригакурэ Дайдзо», «Тодзава Ямасиро-но Ками», «Состязание в ниндзюцу перед Тоётоми и Одой» и другие. Эти книги в начале XX в. стали любимым чтивом для миллионов японцев. Многие хотели быть похожими на легендарных героев. Возможно, отчасти поэтому японцы вступали в националистические общества, шли работать в разведку, наполняли залы боевых искусств. Во всяком случае, в Японии в тот период сложился благоприятный климат для развития шпионажа, который отнюдь не считался чем-то постыдным. Об этом свидетельствует, например, интерес японцев к экспозиции Токийского военного музея, где выставлены портреты и костюмы легендарных агентов времен русско-японской войны.

   Во время Второй мировой войны, когда американская авиация бомбила японские города, и после нее, когда разруха и хаос не оставляли времени на развлечения, а боевые искусства были под запретом, о ниндзюцу на некоторое время замолчали. Но ненадолго. С середины 1950-х гг. одна за другой стали появляться многочисленные книги о «воинах ночи» средневековой Японии. Особенно плодовитым автором оказался Ямада Футаро, написавший несколько десятков повестей о ниндзя: «Книга о нинпо Кога», «Книга о нинпо Эдо», «Книга о нинпо Хида», «Книга о нинпо куноити», «Книга о нинпо Внешнего пути», «Книга о лунном свете ниндзя», «Сокровищница вассальной верности нинпо», «Книга о нинпо Сингэна», «Книга о нинпо Приходящего с ветром» (в 2 частях), «Книга о нинпо Ягю» (в 3 частях), «Книга о мимолетном нинпо», «Книга о нинпо Побелевших костей скелета», «Книга о нинпо Ига», «Шпионская свастика», «Черт-меченосец – Будда Рама», «Веселый гадальщик», «Путешествие по миру злых духов» (в 2 частях) и другие. Его книги сильно отличались от изданий «Татикавы бунко». Здесь уже не было конфуцианской морали, утверждающей победу добра над злом. Зато было полным-полно эротических сцен, крови и мистики. С творчеством Ямады Футаро россияне могли ознакомиться по телепостановкам одной из книг этого автора – «Книги о нинпо куноити», которые появлялись на нашем видеорынке.

Реклама книг Ямады Футаро о ниндзя в журнале «Сюкан гэндай»

Выход книг Ямады Футаро совпал со второй волной «ниндзямании» в Японии. В 1950–1960 гг. на помощь писателям пришли кино и телевидение со своими колоссальными возможностями. На экране ниндзя стали летать, спрыгивать с невероятной высоты, мгновенно исчезать, превращаться в жабу или тигра, ходить по воде и т. д. В это время появляются такие сериалы, как «Шпионы-фехтовальщики», «Фудзимару – Мальчик-ниндзя», яркие трюковые кинофильмы «Синоби-но моно» и «Синоби-но моно 2», к постановке которых привлекался Окусэ Хэйситиро, «Замок совы» и «Нинпо куноити». Несколько позже на экраны вышли кинобоевики с участием замечательной группы каскадеров и мастеров будо под руководством Тибы Синъити (Сонни Шиба) «Момоти Сандаю» (прошел на российском телевидении под названием «Ниндзя правителя»), «Тень сёгуна» и другие; прекрасный сериал «Одинокий волк с ребенком» («Убийца сёгуна») с блистательным Вакаямой Томисабуро в главной роли и т. д. Публика, еще мало разбиравшаяся в тонкостях киносъемки, была очарована невероятными возможностями героев этих фильмов.

   В начале 1960-х гг. бум ниндзя в Японии достиг своего пика. По телевидению ежедневно шли сериалы о шпионах Средневековья, все кинотеатры показывали фильмы о них. Волна «ниндзямании» захватила практически все возрастные категории – от пожилых до малышей. В это время игра «в ниндзя» стала самой распространенной детской игрой. Исследователь Ямагути Масаюки отмечает такой факт: в январе 1964 г. все три крупнейших детских журнала Японии опубликовали специальные приложения с рассказами о похождениях ниндзя в виде комиксов. В прессе отмечалось, что первое место среди товаров, купленных в канун Нового года в подарок детям, занимали настольная игра с костями и фишками «Кога нинпо сугороку», электрический возвращающийся сюрикэн и игрушечное ружье «Ниндзя», выстреливающее сюрикэны.

Страница одной из книг о ниндзя для детей

Многие дети хотели стать настоящими ниндзя и всячески подражали любимым киногероям. Было зарегистрировано несколько случаев, когда дети выпрыгивали из окон второго-третьего этажей и разбивались насмерть. Кое-где ребятишки подкладывали под колеса поездов гвозди, расплющивали их таким образом, а потом метали как сюрикэны или попросту вырезали звездочки из крышек консервных банок. Иногда такие сюрикэны выпускались и в живую мишень, например, в полицейского на соседней улице. Был зафиксирован даже случай, когда 13-летний подросток, одетый в полный костюм ниндзя, обвешанный звездочками, с мечом за спиной попытался перелезть через ограду императорского дворца в Киото. Когда охрана схватила его и притащила в полицейский участок, на удивленные вопросы он отвечал, что прекрасно знал, что дворец хорошо охраняется, и потому решил испробовать свое шпионское умение именно в этом месте.

   Нет ничего удивительного в том, что общественность стала выступать с протестами против раздувания «ниндзямании». В ряде японских городов образовательные комитеты приняли постановления, запрещающие игры «в ниндзя». С другой стороны, многие были не прочь погреть руки на интересе широкой публики. По утверждению Ямагути Масаюки, к 1961 г. на тему ниндзюцу было опубликовано около 10 000 книг разного рода – от детских комиксов до серьезных исследований, снято огромное количество кино– и телефильмов. Магазины были забиты разного рода «ниндзевскими» штучками и «примочками». Именно в это время на родине ниндзя, в г. Ига Уэно, был создан музей «Шпионская усадьба» – «Ниндзя ясики», который стал местом паломничества десятков тысяч японцев. Видя такой успех этого предприятия, предприимчивые дельцы выстроили ниндзя ясики и в других городах, выдавая их за подлинные дома ниндзя.

   Естественно, что очень многие, насмотревшись фильмов и начитавшись книг, мечтали научиться ниндзюцу. А как известно, спрос рождает предложение. В результате в Японии появились десятки самозванцев, объявивших себя «хранителями древних традиций». Так, «Большой энциклопедический словарь школ боевых искусств» («Бугэй рюха дайдзитэн»), созданный двумя крупнейшими специалистами по истории будзюцу и будо Вататани Киёси и Ямадой Тадаси и изданный в 1969 г., к числу «подозрительных» относил такие школы, как Ига-рю в исполнении «17-го патриарха» Ига Сироюсая Норихиро (приговор «Бугэй рюха дайдзитэн» краток, но выразителен: «То, чем он занимается, не превышает уровня театрального искусства киай и счета в уме»), Курода-рю в исполнении Мацуо Кэнфу из Иокогамы («Выдает себя за представителя школы ниндзюцу Курода-рю. Является мастером боя железным веером тэссэн и кусаригама школы Ягю-рю») и другие.

Фудзита Сэйко – «последний ниндзя».

Пожалуй, меньше всего претензий предъявлялось к Фудзите Сэйко, который называл себя 14-м патриархом ветви Вада-ха школы ниндзюцу Кога-рю. Фудзита действительно был человеком незаурядным. Он утверждал, что в состоянии концентрации видел в 8 раз яснее и слышал в 14 раз лучше, чем обычные люди. Тренируя выдержку и способность переносить боль, он втыкал в себя сотни иголок. Чтобы выработать невосприимчивость к ядам, Фудзита «продегустировал» сотни ядов. В интервью, вошедшем в знаменитую заметку журнала «Ньюсуик» от 3 августа 1964 г., он сказал: «Я съел немало серной кислоты, крысиного яда, ящериц, 879 стаканов и 30 кирпичей». По признанию ниндзя, стаканы есть совсем не сложно, а вот кирпичи… Чтобы съесть один кирпич, требуется целых 40 минут! При всей невероятности этих утверждений им можно доверять. Дело в том, что и в весьма преклонном возрасте Фудзита Сэйко демонстрировал вещи фантастические. По свидетельству одного из журналистов, в 63 года он левой рукой последовательно вынимал из суставов сначала пальцы, затем локоть и, наконец, плечо правой, после чего придавал ей самые невероятные положения, разве что не завязывая узлом.

   Традицию ниндзюцу он унаследовал от своего деда, который был потомком по прямой линии знаменитого ниндзя из Кога Вада Ига-но ками. Помимо родовой школы, Фудзита владел еще бодзюцу (искусство боя длинной палкой) и кэндзюцу школы Дайэн-рю, созданной ямабуси Дайэном, дзёдзюцу (искусство боя тростью) школы Синдо мусо-рю и рядом других школ традиционных боевых искусств.

   По некоторым сведениям, Фудзита служил в разведывательных органах и выполнял особые поручения в Китае и Маньчжурии, а во время Второй мировой войны возглавлял отряд спецназа, действовавший где-то в джунглях Индокитая. Впрочем, сам Фудзита эти страницы своей биографии не особенно афишировал. Тем не менее достоверно известно, что в годы Второй мировой Фудзита Сэйко вел курс ниндзюцу в центральной разведшколе Накано гакко.

   Фудзита внес значительный вклад в изучение истории ниндзюцу, облазив на пару с Окусэ Хэйситиро все горы Ига и Кога. Результатом его изысканий стали несколько книг и статьи о ниндзюцу в ряде энциклопедий. К самым известным трудам Фудзиты относятся такие книги, как «Ниндзюцу хироку» («Тайные записки о ниндзюцу», 1936), «Сюрикэндзюцу дзукай кёхон» («Иллюстрированное наставление по сюрикэндзюцу», 1953) и «Кога-рю ниндзя итидайки» («Автобиография ниндзя школы Кога-рю», 1968).

По книге Горбылева М.А. "Ниндзя: боевое искусство".

Отредактировано Kanagawa Amegami (2012-10-25 19:14:44)